Пламя неба (1915)

«Как смерть, прекрасна». Бетси была молода и красива... В ней была та загадочная прелесть, которая притягивает мужчин и заставляет забывать все... Ее дом постоянно был полон гостей... И среди блестящего, изысканного общества, собравшегося у нее, Бетси, казалось, дышала этой шумной, светлой жизнью, упоенная тем влиянием, которое она производила на мужчин... Но одно было странно: среди всего это блестящего общества, собиравшегося у Бетси, ни один не мог похвастаться успехом у блестящей красавицы... Трепещущая наружно от страсти, Бетси, казалось, слишком далека была в глубине души от всех этих изнывающих от любви к ней поклонников. Между тем разгадка наполовину была ясна: Бетси все свободное время отдавала искусству, целыми часами не выходя из своей мастерской, где она давно уже лепила задуманную ею группу «Сладострастие», ревниво охраняя свое творение от посторонних взоров. «Мне непонятно чувство любви, — говорила Бетси своим поклонникам, — я живу только для искусства...» Проходили дни... Однажды в доме Бетси появилось новое лицо. Это был ученик консерватории Максимов, нанятый Бетси учителем музыки для ее маленького племянника Пети. Максимов был молод... И тем сильнее полюбил он Бетси, далекий, однако, от того, чтобы объясниться ей в своем чувстве... Он хранил эту любовь в глубине своей души, сохраняя ее от посторонних взоров так же, как Бетси сохраняла свое творение. Иногда после занятий Бетси приглашала Максимова к себе и просила его сыграть что-нибудь... Максимов брал скрипку, и звуки лились... Но он слишком хорошо понимал ту пропасть, которая лежала между ними, и ни одним мускулом лица не выдавал своего чувства... Он слишком боялся потерять урок, который был для него ценен в двух отношениях: во-первых, он давал ему возможность видеться с Бетси, во-вторых, давал приличный заработок.

Максимов был на уроке в доме Бетси, как вдруг до его слуха донесся из будуара Бетси задыхающийся голос: «Пустите!.. Иначе я закричу...» В один прыжок Максимов был уже на пороге будуара Бетси. Ему представилась довольно странная картина... Бетси лежала в объятиях одного из своих поклонников, барона Фрея, усиленно стараясь вырваться из его объятий. Оттолкнуть барона и взять падающую Бетси на руки было для Максимова делом нескольких мгновений... Барон в смущении ушел... Максимов остался глаз на глаз с Бетси... В эту минуту она казалась ему сказочной царевной, которую он призван спасти из объятий чудовища, и молодой человек, не помня себя, страстно заговорил: «Бетси, я люблю вас... Я готов для вас сделать все, что хотите...» Бетси холодно отстранила его... «Оставьте меня, — проговорила равнодушным голосом она, — уйдите...» Максимов поклонился и, точно во сне, вышел. Придя домой, он в отчаянии схватился за голову... Что он наделал? Как смел говорить он о любви? Ведь он не более как учитель... Опасения Максимова оправдались... Через час швейцар принес ему конверт с коротенькой запиской и... гонораром за урок.

Прошел месяц. На художественной выставке было целое событие... Гвоздем выставки была скульптура одной начинающей художницы... Скульптура носила громкое название: «Сладострастие». В день открытия публика, что называется, валом валила на выставку. Максимов также зашел на выставку, командированный сюда в качестве рецензента одной газетой, куда он пристроился, за неимением уроков, сотрудником. Максимова также поразила скульптура «Сладострастие». Но каково было его удивление, когда он узнал в каталоге автора статуи. С каким-то жадным любопытством устремил Максимов свой взор на великолепную скульптуру, поразительная экспрессия которой как-то не вязалась с загадочной, холодной натурой Бетси.

Максимов возвращался с одной пирушки в одном из кабачков литературной богемы, как вдруг кто-то дернул его за рукав... Он оглянулся. Рядом с ним шла женщина, судя по одежде, одно из тех погибших созданий, которые снуют ночью по улице и зазывают к себе мужчин. Женщина проговорила: «Пойдем...» Максимов машинально пошел за ней... В голове его шумело... Ему было в сущности все равно, идти ли домой или за этим погибшим созданием. Они вошли в небольшую комнату одного из домов, широко раскрывающим двери ночным парочкам. Максимов почти машинально снял пальто и сел за круглый столик... Он нисколько не интересовался своей спутницей, которая в это время тоже сняла пальто и подошла к нему. Максимов лениво поднял голову и... остолбенел... Перед ним стояла Бетси.

Наступило утро... Молодой музыкант в изнеможении лежал на кушетке... Бетси торопливо оделась. На ее губах скользила странная загадочная улыбка. Она что-то говорила. Но Максимов не слышал ничего... Тысяча мыслей толпились у него в голове... Что это... Неужели Бетси... Хлопнула дверь... Бетси ушла... Но Максимов не посмотрел ей вслед: ему хотелось убедить себя, что это не та, которую он любил и любит, а другая.

Прошла неделя. Все это время Максимова настойчиво преследовала мысль о той, с которой так странно столкнул его случай... И с каким-то страстным нетерпением просиживал он на выставке перед скульптурой Бетси, ища в ней разгадку всего происшедшего... Раз он встретил ее... Она шла с каким-то господином... Увидя ее, Максимов подошел к ней. «Здравствуйте», — проговорил он... Она удивленно посмотрела на него... «Простите, но я вас не знаю...» Пожав плечами, она медленно прошла мимо...

Стояла тихая, морозная ночь... Одинокая фигура стояла у дома Бетси... Это был Максимов: он поставил себе целью во что бы то ни стало раскрыть ту загадку, которая тяготила его после той ночи... Он напряженно прислушивался... Вот проскрипели полозья, и кто-то подъехал, но это была не она... Максимов прислушался к разговору... «Барыня дома?» — говорил мужской голос... «Нет, они еще не приехали», — отвечал, очевидно, швейцар... Голоса замолкли... Максимов выглянул из-за угла... Но мгновение перед ним мелькнула открытая дверь подъезда, и Максимов быстро юркнул в нее... С биением сердца он поднялся по лестнице... Никого. Осторожно он отворил дверь и тихо направился по передней. Вот комната Бетси... Спит или нет. Дрожащей рукой поднял он полог кровати и отшатнулся. Постель была пуста... Вдруг раздались чьи-то шаги... Щелкнула электрическая кнопка, и яркий свет залил комнату... Перед Максимовым стояла Бетси... Та самая Бетси, в том же костюме, как тогда, когда он встретил на улице... Она, очевидно, только что вернулась... С минуту Максимов стоял, пораженный: он понял все... С бешенством схватил он ее за руку... Но Бетси отстранила его. «Пустите меня, — проговорила она, — вы узнали мою тайну, и теперь я должна умереть...» Максимов с ужасом посмотрел на нее. И вдруг его осенила неожиданная мысль... «Нет, — почти закричал он, — гибнут только такие, как я...» Он выхватил у нее пузырек с ядом и залпом выпил его... «Но только не здесь, — испуганно зашептала Бетси, хватая Максимова за рукав, — идите на улицу... Вы скомпрометируете меня...» Шатаясь, Максимов направился к выходу... Через минуту он умирал на снегу... под окном Бетси, откуда, прильнув к холодному стеклу, жадно смотрела на него молодая женщина, шепчущая в каком-то упоении странные слова: «Свободна, опять свободна!..»

Новые ленты // Сине-Фоно. 1914. № 8. С. 43–44.

Другие источники либретто:
Описание новых картин // Вестник кинематографии. 1914. № 83/3. С. 63–64.
Новости кинематографического рынка // Живой экран. 1914 № 12. С. 36–37.