Позор дома Орловых (1918)
Другие названия:
Бесчестие дома Орловых
Генерал Орлов, верный страж и ревнивый хранитель традиций своей кости, морали своей среды, своего сословия. Но молодое поколение уже успело вкусить плоды от «древа познания», и от них идет та подпольная подтачивающая волна, которая сокрушает закостенелые твердыни.
Генерал Орлов, верный страж и ревнивый хранитель традиций своей кости, морали своей среды, своего сословия. Честь – руководящий мотив всех его действий. Честь дворянского сословия, честь белой кости, честь высокой и чистой крови. Это своеобразный мирок, отгороженный от бурного кипящего моря жизни целой сеткой заградительных решеток. Пусть жизнь неудержимо бежит вперед, выдвигая новые законы и требования, пусть повергаются во прах старые кумиры и возникают новые боги, сюда эта переливная многокрасочная волна разрушения и созидания не докатится. Она ударится о серые, гранитные и холодные скалы косности и застоя.
Генерал глух и нем к шуму и рокоту вечно бунтующего моря жизни. Но молодое поколение этого отъединенного от всего мира круга частью уже успело вкусить плоды от «древа познания», и от них идет та подпольная подтачивающая волна, которая сокрушает закостенелые твердыни, повергает их во прах. Но не сдают еще своих позиций ветераны белой кости. Почти поверженные, они отстаивают, хотя и безнадежно, каждую пядь своего поколебавшегося царства. Но «идет, гудит веселый шум, весенний шум», надвигается грозный поток, который сломит все перегородки изжитых понятий условной морали, и установит единое царство на земле, единую правду для всех, правду, освобожденную от цепей условности человека. Уже он наступает.
Генерал Орлов, верный страж и ревнивый хранитель традиций своей кости, морали своей среды, своего сословия. Честь – руководящий мотив всех его действий. Честь дворянского сословия, честь белой кости, честь высокой и чистой крови. Это своеобразный мирок, отгороженный от бурного кипящего моря жизни целой сеткой заградительных решеток. Пусть жизнь неудержимо бежит вперед, выдвигая новые законы и требования, пусть повергаются во прах старые кумиры и возникают новые боги, сюда эта переливная многокрасочная волна разрушения и созидания не докатится. Она ударится о серые, гранитные и холодные скалы косности и застоя.
Генерал глух и нем к шуму и рокоту вечно бунтующего моря жизни. Но молодое поколение этого отъединенного от всего мира круга частью уже успело вкусить плоды от «древа познания», и от них идет та подпольная подтачивающая волна, которая сокрушает закостенелые твердыни, повергает их во прах. Но не сдают еще своих позиций ветераны белой кости. Почти поверженные, они отстаивают, хотя и безнадежно, каждую пядь своего поколебавшегося царства. Но «идет, гудит веселый шум, весенний шум», надвигается грозный поток, который сломит все перегородки изжитых понятий условной морали, и установит единое царство на земле, единую правду для всех, правду, освобожденную от цепей условности человека. Уже он наступает.
Источник
Либретто картин // Кино-газета. 1918. № 18. С. 16.
Либретто картин // Кино-газета. 1918. № 19. С. 8.